Фильмы Алексея Балабанова смотрят даже те, кто его презирает и ненавидит. Это как подглядывать в замочную скважину. Не будет преувеличением сказать, что кинематограф Балабанова – это художественное продолжение или, если хотите, преображение эстетики “600 секунд” или просто сырой криминальной хроники. В этом смысле Балабанова, как и раннего Невзорова, можно без натяжки считать прямыми продолжателями дела Достоевского.
И пусть не обижаются на меня за сравнение с “классиком”, ибо при жизни сам “классик” и на зоне чалился, и игровой зависимостью страдал – да так, что нижнее белье жены закладывал, чтобы на зеро поставить… А если вспомнить еще и о темных слухах, что 10-я глава “Бесов” с изнасилованием несовершеннолетней построена на автобиографическом материале, то никак не получается образ высоконравственного проповедника Правды и Добра… Балабанов тоже, говорят, не подарок: на съемки “Груза-200”, по рассказам участников процесса, он несколько раз приходил настолько пьяным, что съемочный день приходилось отменять.
Да, “Достоевский сегодня” — наиболее адекватное восприятие Балабанова. Жестокий талант. Мережковский в своем знаменитом исследовании говорил, что Достоевский писал романы только потому, что большой роман был формой, востребованной эпохой. На самом деле, подлинный жанр Достоевского – драма. И как универсальное воплощение драмы, добавим от себя, кинематограф. Достоевский, к сожалению, не дожил даже до его начала, но, слава Богу, есть Балабанов. И то, что он не экранизирует непосредственно романы Достоевского, говорит только о его гениальном художественном чутье. У него ведь есть и неудачный опыт – малоизвестный фильм “Замок” по мотивам романа Кафки, досматривать который до конца и скучно, и бессмысленно.
Чтобы сделать из “Идиота” занудный сериал, Балабановым быть не надо – надо быть хорошим крепким ремесленником от кино, а Балабанов претендует на большее.
И, на мой взгляд, этим большим он и является.
Последний плод творчества Балабанова – “Груз-200” – как никакой другой его фильм попахивает “достоевщиной”. Конечно, если вспомнить первого “брата”, в Даниле Багрове прочитывался современный Раскольников, в немце с Апрашки – Мармеладов, а в образе вагоновожатой можно усмотреть тень Сонечки. Но “Груз-200” — это уже некий апофеоз достоевщины, пропущенной, судя по ряду признаков, сквозь призму Федора Сологуба с его сугубо провинциальным “Мелким бесом” и современных мастеров поэтизации жизни Дна – Мамлеева и Сорокина.
Балабановский капитан Журов, воплощение сатаны, носит форму советского мента, стреляет на поражение, пренебрегая предупредительным выстрелом в воздух, сексуально озабоченный импотент, живущий с белогорячечной сдвинувшейся мамашей. Город Ленинск. Год, судя по появлению на экране телевизора К. У. Черненко, 1984. В финальной сцене с голой несовершеннолетней дочкой секретаря райкома и двумя трупами, маньяк Журов надевает чикатильные роговые очки и зачитывает вслух письма десантника, убитого в Афгане (при том, что его труп присутствует здесь же в парадной форме при наградах). В это же время белогорячечная мамаша, как ни в чем ни бывало, продолжает накатывать горькую на кухне, глядя в телевизор.
Водка и телевизор, — это, кстати, из Пелевина, “Поколение Пепси”, “главные символы “русской духовности” по Пелевину. Оставим категорию “русской” на совести Виктора Олеговича. По Балабанову – советской беспросветной бездуховности.
В маньяке Журове есть то, что Достоевский очень талантливо изобразил в образах сексуальных извращенцев свидригайлове-ставрогине-смердякове. При этом мне кажется, что Достоевский описывает маньяка изнутри, исходя из собственной натуры, а Балабанов брезгливо, извне. Представьте Ставрогина в 1917-20 годах среди большевиков, сотрудником петроградской чрезвычайки… Думаете, таких не было? Тогда почитайте, если не еще читали, книжечку Евгения Лукина “На палачах крови нет”.
Есть в фильме и проповедник светлого будущего – хуторской диссидент Алексей Белов (очень удачная роль артиста Серебрякова), раздавленный адской машиной под названием “СССР”. Мент-сатана Журов убивает вьетнамца Суньку, убийство вешают на пьяного Белова (это вам ничего не напоминает? никогда не слышали таких историй?). Есть и раскаявшийся “афей” – преподаватель научного атеизма, чьими глазами зритель как бы видит почти все события фильма – в завязке фильма он с пеной у рта защищает идеалы коммунизма, а в финале, пережив, подобно еврипидовскому царю Пенфею, ужас, поражающий своей нелепостью и необратимостью, приходит в церковь…
…Еще много о чем можно сказать и написать, споря о Балабанове и его последнем фильме, но тем, кто говорит: такого не было и быть не может, — я могу с чистой совестью ответить: ТАКОЕ, К МОЕМУ И ВАШЕМУ УЖАСУ, БЫВАЕТ, ТАКОЕ ЕСТЬ.
Смердяковы в ментовских погонах насилуют и убивают девочек и мальчиков, грузы-200 с бессмысленных никому, кроме САТАНЫ, не нужных войн приходили и приходят в русскую метрополию из бывших и еще оставшихся колоний…
Но, пожалуй, самое страшное в “Грузе-200” — это отсутствие Данилы Багрова, восстанавливающего справедливость в падшем мире. Не предлагает ли Балабанов взять эту роль на себя неравнодушному зрителю?