— Наше прежнее интервью в газете «Новый Петербургъ» вышло без малого двадцать лет назад. Есть уникальная возможность произвести некоего рода ревизию и поговорить на те же темы с высоты прожитых лет. Ты тогда предрек неминуемый распад Украины, свидетелями коего мы все сейчас являемся, и объединение двух Корей по немецкому (в пользу ФРГ) или вьетнамскому (в пользу соцлагеря) варианту. С Украиной более или менее понятно, а на какой стадии сейчас корейский вопрос? И какие изменения произошли за это время на Дальнем востоке?
— В грядущем объединении Кореи я сейчас далеко не так уверен, как двадцать лет назад. Фактор «разделенной нации» никуда не делся, но сейчас и на Севере, и на Юге практически перестали говорить об «объединении» как стратегической цели. Более того, в официальной риторике заговорили о двух разных нациях – не в этническом, но в политическом смысле. КНДР за эти годы сильно окрепла – захватить ее силой не получится. Но окрепла она, конечно, не настолько, чтобы поглотить Республику Корея. Так что нас ждет еще до-о-олгое продолжение нынешней ситуации.
Главное изменение в регионе – невероятно выросла мощь Китая, во всех отношениях. Как пророчески писал Валерий Брюсов в конце 1902 (!) года, «нищий Китай станет Крёзом ХХ века». И вот оно! Второе изменение – Китай стал стратегическим партнером России. Двадцать лет назад у меня были опасения, что усиление Китая и его активное проникновение в Россию могут представлять угрозу нашей национальной безопасности. Сейчас я так не думаю. Но, разумеется, российское руководство и все, кому это положено по службе, должны внимательно следить за всеми действиями Китая и анализировать их, прежде всего с точки зрения наших национальных интересов.
Стратегическим партнером России стала и КНДР. Я, мягко говоря, не поклонник этого режима и его политики, но на стратегическом участке границы лучше иметь дружественное государство, нежели враждебное. Опыт советско-китайских и российско-китайских отношений показал это со всей очевидностью. При этом у России нормальные партнерские отношения с Республикой Корея, что тоже правильно.
Еще важный момент. Китай ведет мощную информационную и культурную экспансию как в англоязычном мире, так и в России. Я не вкладываю в слово «экспансия» никакого отрицательного или пугающего смысла. Такую экспансию должны вести все великие державы. Посмотри, сколько новых книг о Китае, изданных в России на русском языке – но, скажем прямо, при поддержке китайской стороны – стоит на полках любого книжного магазина. Причем это издания буквально о всех сторонах жизни Китая, от древности до наших дней. Россия в этом плане слишком сильно отстает. Надо наверстывать!
— Ты предсказал еще тогда неминуемое объединение в одно государство России и Белоруссии, и в целом этот прогноз практически сбылся. А что ты думаешь о России в среднесрочной перспективе? Что может произойти, условно говоря, «после Путина», ибо нынешняя модель управления страной заточена исключительно под конкретную личность президента. Вспоминается генерал Франко, который, не найдя лучших вариантов, решил реставрировать испанскую монархию. А что возможно у нас?
— На эти темы сейчас не рассуждает только ленивый, так что я лучше побуду ленивым, нежели городским сумасшедшим. Я историк, то есть пророк, предсказывающий назад. Наш президент не вечен. Власть его огромна, но огромна и ответственность, причем он сам понимает это лучше, чем кто бы то ни было. На самотек это дело не пустят. «Вакуума власти», на который кое-кто надеется, не будет. Возможно, будет некое коллективное руководство. Восстановление монархии я считаю, мягко говоря, крайне маловероятным из-за отсутствия мало-мальски достойных претендентов. Разве что Земский собор собирать и выбирать нового царя…
— Сколько книг за истекшие два десятилетия вышли под именем Василия Молодякова, и какие из них ты считаешь самыми важными?
— За прошедшие двадцать лет, т.е. начиная с 2005 года, у меня вышли 42 авторских книги (из них три в соавторстве) на русском языке плюс две в переводе на японский язык и одна на китайский. Из 42 книг восемь вышли двумя изданиями. Плюс я подготовил: составлял, переводил, комментировал, нередко сам набирал, – еще две дюжины книг, где моя фамилия стоит на титульном листе и на его обороте.
Вопрос о самых важных книгах труден.
Во-первых, это пять биографий: русских поэтов Валерия Брюсова (два издания) и Георгия Шенгели, американского поэта и прозаика Джорджа Вирека, германского дипломата Иоахима фон Риббентропа (два издания) и японского дипломата Тосио Сиратори. Выбор персонажей не случаен. Качественная биографическая книга ранее была только о Виреке, причем, конечно, не в России. Об остальных не было – даже о Брюсове! Говорю уверенно, потому что перечитал почти всё написанное о них на четырех языках, которыми владею. Это раз. Мои персонажи связаны друг с другом и с теми проблемами, которые я изучаю и которыми интересуюсь. Это два. Наконец, ко всем этим людям я испытываю эмпатию, а эмпатия – это, прежде всего, желание понять. С биографиями связаны и другие работы – подготовленные мной сборники текстов Брюсова, Шенгели, Сиратори и Вирека, описание моего брюсовского собрания.
Во-вторых, это трилогия о борьбе французского писателя и идеолога Шарля Морраса и возглавлявшегося им монархического движения «Action française» против Германии. Частный, казалось бы, вопрос, но на выходе получилась панорама политической и идеологической истории Франции с конца XIX века («дело Дрейфуса») до первых лет после Второй мировой войны. Побочным продуктом этой работы стали исторический – или псевдоисторический? – роман «Фроцкий» и сборник историко-библиофильских очерков «Тринадцать сюжетов», большинство которых посвящены Франции.
Горжусь популярными, рассчитанными на широкого читателя, книгами о причинах двух мировых войн. Обе вышли двумя изданиями.
Не оставляю, конечно, и японскую тематику, хотя с годами пишу об этом заметно меньше. Круг интересов по-прежнему широк: история российско-японских отношений, идеология, религия, в последнее десятилетие – колониальная политика Японии.
Наконец, продолжаю рассказывать о своем библиофильском собрании, которое для меня неотделимо от исследовательской работы.
— Существует ли для тебя современная русская, западная и дальневосточная литература? Какие-то авторы вызывают у тебя интерес?
— Честно говоря, современную литературу я почти не читаю. Не хвалюсь этим, просто констатирую факт. Единственный здравствующий автор, ни одной новой публикации которого я не пропускаю, – это Владимир Рецептер, гордость Петербурга и мой, не побоюсь сказать, кумир. Иногда читаю стихи и прозу знакомых авторов, но не буду никого упоминать, дабы не заподозрили в рекламе своих друзей. Зато не устаю открывать для себя авторов в прошлом. Последние два года проходят для меня под знаком Всеволода Рождественского. Я прочитал и полюбил его стихи еще школьником, то есть больше сорока лет назад, но его прочно заслонили другие поэты. А тут перечитал и ахнул – это же настоящий классик русской поэзии, стихи которого живее и ценнее абсолютного большинства того, что пишется сейчас. Жаль, что он так недооценен и полузабыт.
— Брюсова и других авторов Серебряного века, на твой взгляд, сейчас читают больше, меньше или ровно так же, как 20 лет назад?
— Трудно ответить с уверенностью, но с грустью полагаю, что меньше. Во-первых, просто меньше читают. Во-вторых, «литпроцесс», во многом руководящий чтением, стал очень уж… скажем так, причудливым. Например, совершенно незамеченными прошли такие эпохальные события, как выход четырехтомника стихов Леконта де Лиля и двухтомника стихотворений и поэм Георгия Шенгели. С другой стороны, расширился круг изучаемых и издаваемых авторов, как отечественных, так и иностранных. Сейчас Серебряный век – это не десятки имен, как было в годы нашей с тобой молодости, но сотни, а для знатоков, наверно, уже и тысячи. Однако сложилось очень неровное положение с изданием даже ведущих авторов. Издать Ивана Коневского, Василия Комаровского и Бенедикта Лившица несложно технически – всё умещается в один томик. Образцово изданы собрания сочинений Максимилиана Волошина, Сергея Есенина, Даниила Андреева, даже Саши Черного, полные собрания стихотворений Федора Сологуба и Ивана Бунина. Другие собрания сочинений, например Бальмонта или прозы Сологуба, это просто перепечатки. А системообразующий для Серебряного века Брюсов не издан вообще никак! Не говорю уже про достойное собрание сочинений, но нет ни полного собрания стихотворений, ни даже полной перепечатки прижизненных сборников. Это же позор! Мы с коллегой нашли в московском архиве неизданную книгу его стихов, которой с момента поступления на государственное хранение шестьдесят с лишним лет назад не касалась, что называется, рука человека. Так что, как говорил мой любимый Вадим Шефнер, «граждане, ждите великих открытий!»